|
Алексей Шелухин
*** Исчезает в туман берег крымский, Пропадаем в край неродной, Оставляем корни Отчизне, Но уносим крону с собой.
Растворяет опавшие листья Тёмно-бурой падшей водой. Они вечно уходят из жизни, Возвращаются с первой весной.
Грустный клин. Улетает долой Запоздалый крик журавлиный, Но и он вернётся домой Через стужи, вьюги и зимы.
Мёрзнет в травах иней-роса, Даль чернеет в красной степи, Лишь в ладони согрета земля Скупым жаром сыновней слезы.
Исчезает в туман берег Крыма, Пропадаем в край нам чужой, Оставляет корни Отчизна, Лишь уносим крону с собой.
Постников Сергей. Помилуй Господи Россию!
Помилуй Господи Россию, От бед спаси и сохрани И духом истины всесильной На правый бой благослови. (Припев.)
Вперед в сердцах неся надежду, Наперевес держа штыки. В бой за Россию, за Свободу, Мы Русской гвардии сыны!
Помилуй Господи Россию, От бед спаси и сохрани И духом истины всесильной На правый бой благослови. (Припев.)
Господь свидетель нам под стягом На смерть пойти, как на парад. Под бело-сине-алым флагом Дороже всех земных наград.
Помилуй Господи Россию, От бед спаси и сохрани И духом истины всесильной На правый бой благослови. (Припев.)
Восстанем духом Русской воли, Поднимем голову с колен, Уж лучше пуля в чистом поле, Чем рабской жизни вражий плен.
Помилуй Господи Россию, От бед спаси и сохрани И духом истины всесильной На правый бой благослови. (Припев.)
Автор: Постников Сергей Иванович - участник подпольной организации "Союз защиты Родины и Свободы" - расстрелян 5 сентября 1918 года в Москве на территории Братского кладбища героев 1-й Мировой войны во Всехсвятском на "Соколе".
Гончарук Андрей
Памяти Дроздовцев
Уходили в туманы, В дальний Китеж... Смотри: Снова вечер, бурьяны, Свет холодной зари.
Загорелые лица, Очертанья телег. И – как вспышка зарницы – Резкий окрик и бег.
...За дворянские гнёзда, Миновавший покой!.. С неба падали звёзды Над уснувшей рекой.
Но шумели деревья, И терялись вдали ВременнЫе кочевья, Их костры, ковыли..
Россия
Кину порохом – Встанет городом! Кликну ветрами – Грянет метрами!
Запредельными стонами, Заревыми знамёнами... Лебедиными криками, Запорожьями дикими! Красною Москвой, Чёрною потьмой...
По-над бурею стругами, Белыми вьюгами... Перепутьями дальними, Парусами прощальными.
Загребельный Стефан
Как власть захватили "Советы"
Как власть захватили "Советы", "Ульяновской своры" семья, Их мерзкие морды, портреты С тех пор не дают нам житья.
Проклятая власть большевизма Нас к пропасти быстро вела. И подлая ложь коммунизма Вонючим букетом цвела.
Кого эта ложь соблазнила, Других отравила дерьмом. И ждёт без креста их могила, Осиновый гроб для них дом.
Услышим гром истинной правды, Грязь смоем водой и свинцом. И вновь мы проснёмся однажды В России под царским венцом.
Тогда и увидим свободу, Созвездья садовых цветов, Дороги открыты народу К Любви из несбыточных снов.
Петру Николаевичу Краснову
Краснов есть русский атаман. Кто может с ним сравниться? По доблести военной - пан, И к небу взмыл, как птица!
Старинный род его и сам Сражались для России. К несчастью враг её и хам, Взомнив себя мессией,
Верёвку к шее протянул Пленённому коварством, И на смерть узел затянул Из зависти и чванства.
Так Каин Авеля сгубил, Как коммунист героя. Казнь генерала не простил, Кто не оставил строя…
В бою за Веру, Знамя, Честь Без ропота и стона. Христопродавцам будет месть Святой Руси и Дона!
Котомкин Александр. Вождь пролетариата
Гостей водивший по притонам, Тот, имя чье назвать стыжусь, Стонать заставил тяжким стоном Мою страну - Родную Русь.
И шарлатан, и сифилитик, Прогнивший до мозга костей, Он явлен был нам, как политик, Чтоб русских обмануть людей...
Он знал о всех притонах Ниццы, В среде картежных шулеров Он был своим, чтоб лишь кормиться За счет злодеев и воров...
Они его за пани-брата Считали все, а он тайком В притонах грязи и разврата, Чужим не брезгал кошельком...
Он ненавидел все родное, Все, только русским что звалось,- Укравши власть, на все святое Он обратил злодея злость.
Он с шулерами и ворами За счет Германцев "прибыл" к нам... И безраздельно стал над нами Царить с Иудой подлый Хам...
Какой позор! Еще до ныне Лежит, в Москве злодея прах. И поклоняться, как святыне. Народ мой принужден в цепях...
Давно пора те сбросить цепи, Русь от Иуд освободить... Все города, деревни, степи Святой водою окропить...
Чтоб вместе с нечистью поганой Весь "Ленинизм" на век изгнать,- Чтоб над Россией Православной Царила Божья Благодать...
Рихтеръ Марина . Стреляли в грудь. Убили. Наповал
Стреляли в грудь. Убили. Наповал. Шальная лошадь поскакала дальше. Он на удачу никогда не уповал: "Она ж как жизнь: В ней слишком много фальши!".
А я веду, веду свою борьбу, Хотя товарищ мой убит жестоко. Упорно верю в случай и в судьбу, В счастливый миг и нерушимость рока.
Убитый был совсем ещё пацан, Но офицер...И это так заметно... Когда в груди заныло от свинца, Он улыбнулся тихо и приветно.
Он улыбнулся, будто бы с небес, Куда душа отправиться спешила, А я удачлив с детства, словно бес, Меня война прикончить не решилась.
Я посмотрел убитому в лицо: В его глазах живое угасало... Я прокричал: "Серёжа! Молодцом!" И опустил по-рыцарски забрало...
***
Я отомстил. Конечно, отомстил! Меня сдержать никто уже не в силах. А выбиваясь из последних сил, Я навещал Серёжину могилу.
Прошли года. Наверное, давно Случилась битва на Российском склоне. Теперь ребята это всё равно... Я эмигрант. Я мёртв. И похоронен.
Даватц Владимир. Памятник (Александру Павловичу Кутепову)
На склоне широком Галлиполи, Где цепь убегает холмов, Чужою землею засыпали Последних российских бойцов. Рука же родная им сделала, Заснувшим неведомым сном, Из камня и мрамора белого Курган, осененный крестом. Не раз перед ним собиралися И Богу моленья несли Все те, кто на страже осталися Знамен и Российской Земли… Овеян церковным курением, В венках от родимых частей, Воздвигся он грозным видением Для недругов русских людей. И сколько бы терний ни сыпали, Мы будем тверды как гранит: Мы помним, что там, у Галлиполи, Наш памятник гордый стоит…
2 января 1922. Константинополь
Кречетов Сергей. О Северо-Западной армии
На бой святой, на бой кровавый, Огнем победы крещены, Встаете вы, повиты славой, России верные сыны.
Пусть красный змей вздымает кольца, Но в них не задохнуться вам, Вперед без страха, добровольцы, По большевистским головам!
Ачаир Алексей. Мы живали в суровой Неметчине
Мы живали в суровой Неметчине, Нам знаком и Алжир, и Сиам; Мы ходили по дикой Туретчине И по льдистым Небесным Горам. Нам близки и Памир, и Америка, И Багдад, и Лионский залив. Наш казак у восточного берега Упирался в Дежневский пролив. Легче птиц и оленей проворнее, Рассыпаясь по тысячам мест, Доходил до границ Калифорнии Одинокий казачий разъезд. И теперь, когда чёрные веянья Разметали в щепы корабли, — Снова двинулись в страны рассеянья Мы от милой чумазой земли. На плантациях, фермах, на фабриках, — Где ни встать, ни согнуться, ни лечь, — В Аргентинах, Канадах и Африках Раздаётся казачая речь. В академиях, в школах, на улицах, — Вспоминая Кавказ и Сибирь, — Каждый Русский трепещет и хмурится, Развевая печальную быль. Не сломала судьба нас, не выгнула, Хоть пригнула до самой земли. И за то, что нас Родина выгнала, — Мы по свету её разнесли.
Вайханский Борис. Вальс безысходности
Ах, штабс-капитан Аверин, поручик Алеша Тыжных, Кому мы теперь поверим, Кому присягать должны,
Когда ничего не значат Слова и бессильна сталь, Когда за окном маячит Холодный, пустой февраль?
Мы часто говорили о России, Был Государь, а вера - горяча. И мы в груди любовь свою носили, Как трудно ни бывало нам подчас.
Мы были в окопах вместе Под пулями сотни раз. Своей офицерской чести Никто не ронял из нас.
Товарищей многих нету. Мы выжили. Ну, так что ж? К чему нам теперь вся эта Святая чужая ложь?
Мы часто говорили о России, Был Государь, а вера - горяча. И мы в груди любовь свою носили, Как трудно ни бывало нам подчас.
Да, трудно в любовь поверить, Когда за окном - метель. Не проще ли, хлопнув дверью, Бежать, запахнув шинель?
И падать у речек синих, Вновь не одолев подъем? Но верить: жива Россия. А значит, и мы живем.
Мы часто говорили о России, Был Государь, а вера - горяча. И мы в груди любовь свою носили, Как трудно ни бывало нам подчас.
Константин Фролов. Посвящение баронессе де Боде
Еще пять минут - и окончится пьеса, И в небе высоком погаснет звезда... Не слишком ли быстрый аллюр, баронесса? Уйти в мир иной мы успеем всегда.
В атаке ваш голос, насмешливо резкий, Звенит, не стыдясь крепких слов в языке. Блестят газыри на изящной черкеске, И лёгкая шашка зажата в руке.
Мы, Богом забытые, степью унылой Без хлеба и крова прошли «на ура». Вчера нас навеки покинул Корнилов. А нынче и нам собираться пора.
Последний резерв православного войска – Две сотни казачьих да наш эскадрон – Бездарно поляжет в атаке геройской, Пытаясь прорвать комиссарский кордон.
Обидно, что жизнь оборвется на взлете. Но смерть за Отчизну приемли легко. Мы пошло увязли в весеннем болоте И стали добычей для этих стрелков.
Они в две шеренги – с колена и стоя – Встречают атаку кинжальным огнем. Что делать, мадам, – мы в России – изгои, И с этой дороги уже не свернем.
В 17-м – зарево переворота! У храма Спасителя – площадь в штыках. И вдруг – одинокая дробь пулемета, И легкий румянец на женских щеках.
В упор по толпе разномастного сброда - За девичью честь, за поруганный кров, За будущий мрак «ледяного» похода, За небо в застывших глазах юнкеров.
Когда белый свет оккупируют бесы, Когда повсеместно бесчинствует зло – Безропотно бальный наряд баронессы Меняется на сапоги и седло.
Отбросив условностей тяжкие гири, Летят ваши кони в прогорклом дыму. И танец неистовых Белых Валькирий Пощады, увы, не сулит никому.
Бойцы эскадрона приказ не нарушат, И с боем разжав окруженья тиски, Они воздадут за погибшие души И вражьи шеренги изрубят в куски.
Но вас не вернуть – вы умчались навечно, Поймав своим сердцем кусочек свинца, В заоблачный край, где назначена встреча Бессмертной души с Правосудьем Творца.
Амбразанцев Сергей. Памяти Адмирала Колчака
Ещё, ещё одна тяжёлая утрата - Погиб наш Русский Вождь! Чьё сердце не скорбит? Рукой соратника, союзника и брата Он выдан палачам, замучен и убит.
Он бодро шёл вперёд, горел такой любовью К великой, скорбной Родине своей, Он нёс тяжёлый крест, и он своею кровью Запечатлел своё служение перед ней.
Он не умел лукавить, лицемерить, И он погиб за то, что русскою душой Не мог и не хотел предательству он верить, Не верил подлости и низости людской.
Не верил он, что дружбы покрывало Скрывает лишь предателя черты, И слову иностранца-генерала Наш русский адмирал, не мог не верить ты.
И ты погиб... Но не погибнет дело Великого за Родину борца: Твои соратники его продолжат смело И доведут до светлого конца.
Наш Русский Вождь! Мы у твоей могилы, Средь крови рек и моря горьких слёз, Мы говорим тебе: у нас достанет силы Сдержать тот светлый стяг, который ты вознёс.
Среди сибирских бурь, средь вьюги и тумана Опять собрались мы, и с верою святой Мы снова в бой пойдём под стягом атамана И выполним наш долг, завещанный тобой.
Мы мира не хотим с лихими палачами! Победа или смерть - но с ними нам не жить! И лучше Родины достойными сынами В могилу ляжем мы, чем клятве изменить.
И знай: мы победим! Не могут силы ада Иметь над правдой власть! Наш дух неутомим. Страдали долго мы, ещё страдать нам надо, И будем мы страдать, но всё же победим!
Пройдут года, и Родина святая Вновь станет мощною, великою страной, И вспомнит Кремль седой, и с ним Москва златая И жизнь твою, и труд, и путь тернистый твой.
И, может быть, в те дни, былые вспомнив муки, На новый грозный бой за честь страны своей, Как на весёлый пир, сойдутся наши внуки, И снова грянет гром и пушек, и мечей.
И внуки сохранят о том воспоминание, Как светлый Русский Вождь их Родины святой В годину тяжких бурь и грозных испытаний Был выдан палачам союзною рукой.
Беляев Константин. Не пишите мне писем
Не пишите мне писем, дорогая графиня. Для сурового часа письма слишком нежны. Я и так сберегу Ваше светлое имя, Как ромашку от пули на поле войны.
Пусть в безумной России не найти мне приюта, И в крови захлебнулись луга и поля. Но осталась минута, нашей боли минута, Что простился с отчизной с борта корабля.
Не хочу пропадать я в Истанбуле турецком Без любви и без славы, орденов и погон. Ах, графиня, поверьте наболевшему сердцу, Я лишь в Вас и в Россию был страстно влюблен.
Не пишите, графиня, нет в живых адресата. Упустили Россию, как сквозь пальцы песок. Ах, родная отчизна, разве ж ты виновата, Что я пулю пускаю в поседевший висок? |
|
Белизна—угроза черноте… (М. Цветаева) |
