|
Поэзия Белого Движения |
|
Арсений Несмелов
ПЕРЕХОДЯ ГРАНИЦУ
Пусть дней не мало вместе пройдено, Но вот не нужен я и чужд, Ведь вы же женщина - о Родина! - И, следовательно, к чему ж Все то, что сердцем в злобе брошено, Что высказано сгоряча: Мы расстаемся по-хорошему, Чтоб никогда не докучать Друг другу больше. Все, что нажито, Оставлю вам, долги простив, - Все эти пастбища и пажити, А мне просторы и пути. Да ваш язык. Не знаю лучшего Для сквернословий и молитв, Он, изумительный, - от Тютчева До Маяковского велик. Но комплименты здесь уместны ли, - Лишь веждивость, лишь холодок Усмешки, - выдержка чудесная Вот этих выверенных строк. Иду. Над порослью - вечернее Пустое небо цвета льда. И вот со вздохом облегчения: Прощайте, знаю: Навсегда.
СПУТНИЦЕ
Ты в темный сад звала меня из школы Под тихий вяз. На старую скамью, Ты приходила девушкой веселой В студенческую комнату мою. И злому непокорному мальчишке, Копившему надменные стихи, - В ребячье сердце вкалывала вспышки Тяжелой, темной музыки стихий. И в эти дни тепло твоих ладоней И свежий холод непокорных губ Казался мне лазурней и бездонней Венецианских голубых лагун… И в старой Польше, вкапываясь в глину, Прицелами обшаривая даль, Под свист, напоминавший окарину, - Я в дымах боя видел не тебя ль… И находил, когда стальной кузнечик Смолкал трещать, все ленты рассказав, У девушки из польского местечка - Твою улыбку и твои глаза. Когда ж страна в восстаньях обгорала, Как обгорает карта на свече, - Ты вывела меня из-за Урала Рукой, лежащей на моем плече. На всех путях моей беспутной жизни Я сышал твой неторопливый шаг. Твоих имен святой тысячелистник, - Как драгоценность бережет душа! И если пасть беззубую, пустую, Разинет старость с хворью на горбе, - Стихом последним я отсалютую Тебе, золотоглазая, тебе!
ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ
Вс. Иванову Мы - вежливы. Вы попросили спичку И протянули черный портсигар, И вот огонь - условие приличья - Из зажигалки надо высекать. Дымок повис сиреневою ветвью. Беседуем, сближая мирно лбы, Но встреча та - скости десятелетье! - Огня иного требовала бы… Схватились бы, коль пеши, за наганы, Срубились бы верхами, на скаку… Он позвонил. Китайцу: Мне нарзану! Прищурился - и рюмку коньяку… Вагон стучит, ковровый пол качая, Вопит гудка басовая струна. Я превосходно вижу: ты скучаешь, И скука, парень, общая у нас. Пусть мы враги, - друг другу мы не чужды, Как чужд обоим этот сонный быт. И непонятно, право, почему ж ты Несешь ярмо совсем иной судьбы? Мы вспоминаем прошлое беззлобно. Как музыку. Запело и ожгло… Мы не равны, - но все же мы подобны, Как треугольники при равенстве углов. Обоих нас качала непогода. Обоих нас, в ночи, будил рожок… Мы - дети восемнадцатого года, Тридцатый год. Мы прошлое, дружок! Что сетовать! Всему приходят сроки, Исчезнуть, кануть каждый обряжен, Ты в чистку попадешь в Владивостоке, Меня бесптичье съест за рубежом. Склонил ресницы, как склоняют знамя, В былых боях изодранный лоскут… - Мне, право, жаль, что вы еще не с нами. - Не лгите: с кем? И… выпьем коньяку.
*** Ловкий ты и хитрый ты, Остроглазый черт. Архалук твой вытертый О коня истерт. На плечах от споротых Полосы погон. Не осилил спора ты Лишь на перегон. И дичал все более И несли враги По степям Монголии, До слепой Урги. Гор песчаных рыжики, Зноя каменок. О колено ижевский Поломал клинок. Но его не выбили Из беспутных рук. По дорогам гибели Мы гуляли, друг! Раскаленный добела Отзвенел песок. Видно время пробило Раздробить висок. Вольный ветер клонится Замести тропу. Отгуляла конница В золотом степу.
В ЭТОТ ДЕНЬ
В этот день встревоженный сановник К телефону часто подходил, В этот день исуганно, неровно Телефон к сановнику звонил. В этот день, в его мятежном шуме, Было много гнева и тоски, В этот день маршировали к Думе Первые восставшие полки! В этот день машины броневые Поползли по улицам пустым, В этот день... одни городовые С чердаков вступились за режим! В этот день страна себя ломала, Не взглянув на то, что впереди, В этот день царица прижимала Руки к холодеющей груди. В этот день в посольствах шифровали Первой сводки беглые кроки, В этот день отменно ликовали Явные и тайные враги. В этот день... Довольно, Бога ради! Знаем, знаем, -- надломилась ось: В этот день в отпавшем Петрограде Мощного героя не нашлось. Этот день возник, кроваво вспенен, Этим днем начался русский гон, -- В этот день садился где-то Ленин В свой запломбированный вагон. Вопрошает совесть, как священник, Обличает Мученика тень... Неужели, Боже, нет прощенья Нам за этот сумасшедший день?!
* * * Пели добровольцы. Пыльные теплушки Ринулись на запад в стукоте колес. С бронзовой платформы выглянули пушки. Натиск и победа! или -- под откос. Вот и Камышлово. Красных отогнали. К Екатеринбургу нас помчит заря: Там наш Император. Мы уже мечтали Об овобожденьи Русского Царя. Сократились версты, -- меньше перегона Оставалось мчаться до тебя, Урал. На его предгорьях, на холмах зеленых Молодой, успешный бой отгрохотал. И опять победа. Загоняем туже Красные отряды в тесное кольцо. Почему ж нет песен, братья, почему же У гонца из штаба мертвое лицо? Почему рыдает седоусый воин? В каждом сердце -- словно всех пожарищ гарь. В Екатеринбурге, никни головою, Мучеником умер кроткий Государь. Замирают речи, замирает слово, В ужасе бескрайнем поднялись глаза. Это было, братья, как удар громовый, Этого удара позабыть нельзя. Вышел седоусый офицер. Большие Поднял руки к небу, обратился к нам: -- Да, Царя не стало, но жива Россия, Родина Россия остается нам. И к победам новым он призвал солдата, За хребтом Уральским вздыбилась война. С каждой годовщиной удаленней дата; Чем она далече, тем страшней она.
МОСКВА ПАСХАЛЬНАЯ
В тихих звонах отошла Страстная, Истекает и субботний день, На Москву нисходит голубая, Как бы ускользающая тень. Но алеет и темнеет запад, Рдеют, рдеют вечера цвета, И уже медвежьей теплой лапой Заползает в город темнота. Взмахи ветра влажны и упруги, Так весенне-ласковы, легки. Гаснет вечер, и трамваев дуги Быстрые роняют огоньки. Суета повсюду. В магазинах Говорливый, суетливый люд. Важные посыльные в корзинах Туберозы нежные несут. Чтоб они над белоснежной пасхой И над коренастым куличом Засияли бы вечерней лаской, Засветились розовым огнем. Все готово, чтобы встретить праздник, Ухитрились всюду мы поспеть, В каждом доме обонянье дразнит Вкусная кокетливая снедь. Яйца блещут яркими цветами, Золотится всюду "Х" и "В", -- Хорошо предпраздничными днями Было в белокаменной Москве! Ночь нисходит, но Моска не дремлет, Лишь больные в эту ночь уснут, И не ухо даже -- сердце внемлет Трепету мелькающих минут! Чуть, чуть, чуть -- и канет день вчерашний, Как секунды трепетно бегут!.. И уже в Кремле, с Тайницкой башни Рявкает в честь праздника салют. И взлетят ракеты. И все сорок Сороков ответно загудят, И становится похожим город На какой-то дедовский посад! На осколок Руси стародавней, Вновь воскресший через триста лет... Этот домик, хлопающий ставней -- Ведь таких давно нигде уж нет! Тишина арбатских переулков, Сивцев Вражек, Балчуг -- и опять Перед прошлым, воскрешенным гулко, Век покорно должен отступать. Две эпохи ночь бесстрастно вместит, Ясен ток двух неслиянных струй. И повсюду, под "Христос воскресе", Слышен троекратный поцелуй. Ночь спешит в сияющем потоке, Величайшей радостью горя, И уже сияет на востоке Кроткая Воскресная заря.
СУВОРОВСКОЕ ЗНАМЯ
Отступать! -- и замолчали пушки, Барабанщик-пулемет умолк. За черту пылавшей деревушки Отошел Фанагорийский полк. В это утро перебило лучших Офицеров. Командир сражен. И совсем молоденький поручик Наш, четвертый, принял батальон. А при батальоне было знамя, И молил поручик в грозный час, Чтобы Небо сжалилось над нами, Чтобы Бог святыню нашу спас. Но уж слева дрогнули и справа, -- Враг наваливался, как медведь, И защите знамени -- со славой Оставалось только умереть. И тогда, -- клянусь, немало взоров Тот навек запечатлело миг, -- Сам генералиссимус Суворов У святого знамени возник. Был он худ, был с пудреной косицей, Со звездою был его мундир. Крикнул он: "За мной, фанагорийцы! С Богом, батальонный командир!" И обжег приказ его, как лава, Все сердца: святая тень зовет! Мчались слева, набегали справа, Чтоб, столкнувшись, ринуться вперед! Ярости удара штыкового Враг не снес; мы ураганно шли, Только командира молодого Мертвым мы в деревню принесли... И у гроба -- это вспомнит каждый Летописец жизни фронтовой, -- Сам Суворов плакал: ночью дважды Часовые видели его.
Наша Пасха
Метких капель перекличка, Звонко, звонко бьющих в цель... Солнце красное яичко... Жизнерадостный апрель! Птицы с юга. Ветер с юга, Шелк его прохладных струй. Лапа друга. Сердце друга Троекратный поцелуй! Ты ли беден, я ли нищий, Не снижать же нам полет! Юность в час тяжелый свищет, Жизнерадостно поет! Не наряден? Не обедал? Разговеемся, дружок! Для кого ж тогда победа, Коль не к нам, на бережок?! Для ленивца с толстым пузом С капиталом, с кадыком? Господам с подобным грузом Позади идти шажком! Юность их опережает Жизни тон она дает, Волей сердце заряжает Все атаки отражает, И вперед!
Кто против нас
Ну, соратник, руку! С новою весною, С вербой опушившей Русские поля!... Ветер новой жизни Взвился над страною Вздрогнула, проснулась Русская земля. Ну, соратник, в ногу!... Сплоченные строем, По дорогам русским Отобьем мы шаг... Мы идем к победе Мы ряды утроим Будет юной силой Опрокинут враг... Ну, соратник, к счастью!.. К Родине, России, Ибо, верно, близок Осиянный час!.. Милые, родные, Русские, стальные Коль Россия с нами Кто же против нас?!
Главе Партии
Чем чаще Вас вижу, Чем больше вас знаю, Тем ярче и зримее Ваш ореол. В вас сила огромная, Сила родная. Весь Партии подвиг Не вами ль расцвел?! Без вас мелкота, Крохоборство и скука, В партии то же, Что крылья орлу... И то, что вы с нами Залог и порука Что мы никогда Не исчезнем во мглу! Пусть Партию мыслят Разить из засады, Калеки, ведь с нами Наш зоркий орел!.. Чем громче шипенье Вражды и досады, Тем зримей России Его ореол!..
Две правды
Есть правда тыла, где стоят обозы И кухни под навесами дымят; Есть правда прозябания и прозы, И редко освежающие грозы Над мирным засыпанием гремят. Но есть иная правда. Лишь герою Ее глаза, ее зовущий знак. Есть правда шашки, обнаженной к бою, В самозабвенном: На врага, за мною! Кавалерийских огненных атак. Свободно каждым делается выбор... Под небесами отгремевших гроз. Где падал конь, от пули вставший дыбом, Безмолвный, сонный проползет обоз. Но если юн ты и влюблен в победу, И жизнь твоя тебе не дорога, Иным путем кратчайшим к цели следуй... Персей, освобождая Андромеду, Взлетел и пал на голову врага. Звенят в песке разрубленные узы В руке героя голова медузы. Еще Гомером гимн ему пропет Победоносна правда ВПФ!
|
|
Белизна—угроза черноте… (М. Цветаева) |
