|
Поэзия Белого Движения |
|
Константин Бальмонт
ИЗ НОЧИ.
Я от детства жил всегда напевом, Шелестом деревьев, цветом трав, Знал, какая радость, над посевом, Слышать гул громов и шум дубрав.
Видеть честность лиц, когда упруго Жмет рука надежную соху, Слышать, сколько звуков в сердце друга, Волю мчать по звонкому стиху.
В поле ячменей светловолосых Видеть знак достойного труда. Путь иной - ходить в кровавых росах, Знак иной - багряная звезда.
Час иной - когда все люди звери, И от сердца к сердцу нет дорог. Я не знал, какой дождусь потери, Этого предвидеть я не мог.
Я не знал, что все дожди не смоют Ржавчины, упавшей на поля, Люди строят, духи тоже строят, В мареве родимая земля.
Я смотрю на ночь из кельи тесной, Без конца проходят облака. Где мой день святыни благочестной? Где моя прозрачная река?
Я смотрю на мир в окно чужое, И чужое небо надо мной. Я хочу страдать, еще, хоть вдвое, Только б видеть светлым край родной.
Слышу, в сердце лед разбился звонко, Волны бьются, всплески жалоб дня. Мать моя, прими любовь ребенка, Мир тебе, родимая земля.
Я русский
Я русский, я русый, я рыжий. Под солнцем рожден и возрос. Не ночью. Не веришь? Гляди же В волну золотистых волос.
Я русский, я рыжий, я русый. От моря до моря ходил. Низал я янтарные бусы, Я звенья ковал для кадил.
Я рыжий, я русый, я русский. Я знаю и мудрость и бред. Иду я — тропинкою узкой, Приду — как широкий рассвет.
Тринадцать
Леониду Тульпе
В тайге, где дико все и хмуро, Я видел раз на утре дней, Над быстрым зеркалом Амура, Тринадцать белых лебедей.
О нет, их не тринадцать было, Их было ровно двадцать шесть. Когда небесная есть сила, И зеркало земное есть.
Все первого сопровождая И соблюдая свой черед, Свершала дружная их стая Свой торжествующий полет.
Тринадцать цепью белокрылой Летело в синей вышине, Тринадцать белокрылых плыло На сребровлажной быстрине.
Так два стремленья в крае диком Умчалось с кликом в даль и ширь, А солнце в пламени великом Озолотило всю Сибирь...
Теперь, когда навек окончен Мой жизненный июльский зной, Я четко знаю, как утончен Летящих душ полет двойной.
КРУГ
Слышать ночное дыханье Близких уснувших людей, Чувствовать волн колыханье, Зыбь отошедших страстей, –
Видеть, как вечно гадая, Сириус в небе горит, Видеть, как брызнет, спадая, В небо один хризолит, –
Знать, что безвестность от детства Быстрый приснившийся путь, Вольно растратить наследство, Вольным и нищим уснуть.
МОЛИТВА
Господи Боже, склони свои взоры К нам, истомленным суровой борьбой, Словом Твоим подвигаются горы, Камни как тающий воск пред Тобой!
Тьму отделил Ты от яркого света, Создал Ты небо, и Небо небес, Землю, что трепетом жизни согрета, Мир, преисполненный скрытых чудес!
Создал Ты Рай — чтоб изгнать нас из Рая. Боже, опять нас к себе возврати, Мы истомились, во мраке блуждая, Если мы грешны, прости нас, прости!
Не искушай нас бесцельным страданьем, Не утомляй непосильной борьбой, Дай возвратиться к Тебе с упованьем, Дай нам, о Господи, слиться с Тобой!
Имя Твое непонятно и чудно, Боже Наш, Отче Наш, полный любви! Боже, нам горько, нам страшно, нам трудно, Сжалься, о, сжалься, мы — дети Твои!
РОДНАЯ КАРТИНА
Стаи птиц. Дороги лента. Повалившийся плетень. С отуманенного неба Грустно смотрит тусклый день.
Ряд берез, и вид унылый Придорожного столба. Как под гнетом тяжкой скорби Покачнулася изба.
Полусвет и полусумрак, И невольно рвешься вдаль, И невольно давит душу Бесконечная печаль
ДУХИ ЧУМЫ
Мы спешим, мы плывем На могучей волне, Незнакомы со сном, Но всегда в полусне.
Слезы жен и детей Не заметит наш глаз, И где смерть для людей, Там отрада для нас.
Нашей властью звучат Панихиды в церквах, В двери к людям стучат Смерть, и гибель, и страх.
Между вешних листов, Символ сгибнувших сил, Миллионы крестов, Миллионы могил.
Любо нежную мать Умертвить, погубить, Мы не можем ласкать, Не умеем любить
В эти дни, как и встарь, Каждый миг, каждый час, Лучший дар на алтарь Жизнь приносит для нас.
И спешим, и плывем Мы в ночной тишине, Незнакомы со сном, Но всегда в полусне.
Россия
Есть слово — и оно едино. Россия. Этот звук — свирель. В нем воркованье голубино. Я чую поле, в сердце хмель, Позвавший птиц к весне апрель. На иве распустились почки, Береза слабые листочки Раскрыла — больше снег не враг. Трава взошла на каждой кочке, Заизумрудился овраг. Тоска ли в сердце медлит злая? Гони. Свой дух утихомирь. Вновь с нами ласточка живая, Заморского отвергшись края, В родимую влюбилась ширь. И сердце, ничего не зная, Вновь знает нежно, как она, Что луговая и лесная Зовет к раскрытости весна. От солнца — ласка властелина, Весь мир — одно окно лучу. Светла в предчувствии долина, О чем томлюсь? Чего хочу? Всегда родимого взыскую, Люблю разбег родных полей, Вхожу в прогалину лесную — Нет в мире ничего милей. Ручьи, луга, болота, склоны, В кустах для зайца уголок. В пастушью дудку вдунул звоны. Качнув подснежник, ветерок. Весенним дождиком омочен, Весенним солнцем разогрет, Мой край, в покров весны одет, Нерукотворно беспорочен. Другого в мире счастья нет.
Русский язык
Язык, великолепный наш язык. Речное и степное в нем раздолье, В нем клекоты орла и волчий рык, Напев, и звон, и ладан богомолья.
В нем воркованье голубя весной, Взлет жаворонка к солнцу — выше, выше. Березовая роща. Свет сквозной. Небесный дождь, просыпанный по крыше.
Журчание подземного ключа. Весенний луч, играющий по дверце. В нем Та, что приняла не взмах меча, А семь мечей в провидящее сердце.
И снова ровный гул широких вод. Кукушка. У колодца молодицы. Зеленый луг. Веселый хоровод. Канун на небе. В черном — бег зарницы.
Костер бродяг за лесом, на горе, Про Соловья-разбойника былины. «Ау!» в лесу. Светляк в ночной поре. В саду осеннем красный грозд рябины.
Соха и серп с звенящею косой. Сто зим в зиме. Проворные салазки. Бежит савраска смирною рысцой. Летит рысак конем крылатой сказки.
Пастуший рог. Жалейка до зари. Родимый дом. Тоска острее стали. Здесь хорошо. А там — смотри, смотри. Бежим. Летим. Уйдем. Туда. За дали.
Чу, рог другой. В нем бешеный разгул. Ярит борзых и гончих доезжачий. Баю-баю. Мой милый. Ты уснул? Молюсь. Молись. Не вечно неудачи.
Я снаряжу тебя в далекий путь. Из тесноты идут вразброд дороги. Как хорошо в чужих краях вздохнуть О нем — там, в синем — о родном пороге.
Подснежник наш всегда прорвет свой снег. В размах грозы сцепляются зарницы. К Царь-граду не ходил ли наш Олег? Не звал ли в полночь нас полет Жар-птицы?
И ты пойдешь дорогой Ермака, Пред недругом вскричишь: «Теснее, други!» Тебя потопит льдяная река, Но ты в века в ней выплывешь в кольчуге.
Поняв, что речь речного серебра Не удержать в окованном вертепе, Пойдешь ты в путь дорогою Петра, Чтоб брызг морских добросить в лес и в степи.
Гремучим сновиденьем наяву Ты мысль и мощь сольешь в едином хоре, Венчая полноводную Неву С Янтарным морем в вечном договоре.
Ты клад найдешь, которого искал, Зальешь и запоешь умы и страны. Не твой ли он, колдующий Байкал, Где в озере под дном не спят вулканы?
Добросил ты свой гулкий табор-стан, Свой говор златозвонкий, среброкрылый, До той черты, где Тихий океан Заворожил подсолнечные силы.
Ты вскликнул: «Пушкин!» Вот он, светлый бог, Как радуга над нашим водоемом. Ты в черный час вместишься в малый вздох. Но Завтра — встанет! С молнией и громом!
В России
Я был в России. Грачи кричали, Весна дышала в мое лицо. Зачем так много в тебе печали? Нас обвенчали. Храни кольцо.
Я был повсюду. Опять в России. Опять тоскую. И снова нем. Поля седые. Поля родные. Я к вам вернулся. Зачем? Зачем?
Кто хочет жертвы? Ее несу я. Кто хочет крови? Мою пролей. Но дай мне счастья и поцелуя. Хоть на мгновенье. Лишь с ней. С моей.
Она
В мгновенной прорези зарниц, В крыле перелетевшей птицы, В чуть слышном шелесте страницы, В немом лице, склоненном ниц,
В глазке лазурном незабудки, В веселом всклике ямщика, Когда качель саней легка На свеже-белом первопутке,
В мерцанье восковой свечи, Зажженной трепетной рукою, В простых словах «Христос с тобою», Струящих кроткие лучи,
В глухой ночи, в зеленоватом Рассвете, истончившем мрак, И в петухах, понявших знак, Чтоб перепеться перекатом,
В лесах, где папоротник, взвив Свой веер, манит к тайне клада, — Она одна, другой не надо, Лишь ей, жар-птицей, дух мой жив.
И все пройдя пути морские, И все земные царства дней, Я слова не найду нежней, Чем имя звучное: Россия.
|
|
Белизна—угроза черноте… (М. Цветаева) |
