|
Поэзия Белого Движения |
|
Георгий Иванов
x x x Закроешь глаза на мгновенье И вместе с прохладой вдохнешь Какое-то дальнее пенье, Какую-то смутную дрожь.
И нет ни России, ни мира, И нет ни любви, ни обид — По синему царству эфира Свободное сердце летит.
x x x Я слышу — история и человечество, Я слышу — изгнание или отечество. Я в книгах читаю — добро, лицемерие, Надежда, отчаянье, вера, неверие. И вижу огромное, страшное, нежное, Насквозь ледяное, навек безнадежное. И вижу беспамятство или мучение, Где все, навсегда потеряло значение. И вижу, — вне времени и расстояния, - Над бедной землей неземное сияние.
x x x Россия счастие. Россия свет. А, может быть, России вовсе нет. И над Невой закат не догорал, И Пушкин на снегу не умирал,
И нет ни Петербурга, ни Кремля - Одни снега, снега, поля, поля... Снега, снега, снега... А ночь долга, И не растают никогда снега.
Снега, снега, снега... А ночь темна, И никогда не кончится она. Россия тишина. Россия прах. А, может быть, Россия — только страх.
Веревка, пуля, ледяная тьма И музыка, сводящая с ума. Веревка, пуля, каторжный рассвет Над тем, чему названья в мире нет.
* * * Летний вечер прозрачный и грузный. Встала радуга коркой арбузной,. Вьется птица—крылатый булыжник… Так на небо глядел передвижник, Оптимист и искусства подвижник.
Он был прав. Мы с тобою не правы. Берегись декадентской отравы: “Райских звезд”, искаженного света, Упоенья сомнительной славы. Неизбежной расплаты за это.
*** Торжественно кончается весна, И розы, как в эдеме, расцвели. Над океаном блеск и тишина, И в блеске - паруса и корабли…
…Узнает ли когда-нибудь она, Моя невероятная страна, Что было солью каторжной земли? А впрочем, соли всюду грош цена: Просыпали - метелкой подмели.
*** Калитка закрылась со скрипом, Осталась в пространстве заря И к благоухающим липам Приблизился свет фонаря.
И влажно они просияли Курчавою тенью сквозной, Как отблеск на одеяле Свечей, сквозь дымок отходной.
И важно они прошумели, Как будто посмели теперь Сказать то, чего не умели, Пока не захлопнулась дверь.
*** Теперь, когда я сгнил и черви обглодали До блеска остов мой и удалились прочь, Со мной случилось то, чего не ожидали Ни те, кто мне вредил, ни кто хотел помочь.
Любезные друзья, не стоил я презренья, Прелестный враги, помочь вы не могли. Мне исковеркал жизнь талант двойного зренья, Но даже черви им, увы, пренебрегли.
*** Смилостивилась погода, Дождик перестал. Час от часу, год от года, Как же я устал!
Даже не отдать отчета, Боже, до чего! На надежды. Ни расчета. Просто - ничего.
Прожиты тысячелетья В черной пустоте. И не прочь бы умереть я, Если бы не "те".
"Те" иль "эти"? "Те" иль "эти"? Ах, не все ль равно (Перед тем, как в лунном свете Улететь в окно).
*** В Петербурге мы сойдемся снова, Словно солнце мы похоронили в нем… О. Мандельштам
Четверть века прошло за границей, И надеяться стало смешным. Лучезарное небо над Ниццей Навсегда стало небом родным.
Тишина благодатного юга, Шорох волн, золотое вино… Но поет петербургская вьюга В занесенное снегом окно, Что пророчество мертвого друга Обязательно сбыться должно.
*** Эти сумерки вечерние Вспомнил я по воле случая. Плыли в Костромской губернии Тишина, благополучие.
Празднично цвела природа, Словно ей обновку сшили: Груши грузными корзинами, Астры пышными охапками…
(В чайной "русского народа" Трезвенники спирт глушили: - Внутреннего - жарь резинами! - Немца - закидаем шапками!)
И на грани кругозора, Сквозь дремоту палисадников, - Силуэты черных всадников С красным знаменем позора.
*** Белая лошадь бредет без упряжки. Белая лошадь, куда ты бредешь? Солнце сияет. Платки и рубашки Треплет в саду предвесенняя дрожь. Я, что когда-то с Россией простился (Ночью навстречу полярной заре), Не оглянулся, не перекрестился И не заметил, как вдруг очутился В этой глухой европейской дыре. Хоть поскучать бы… Но я не скучаю. Жизнь потерял, а покой берегу. Письма от мертвых друзей получаю И, прочитав, с облегчением жгу На голубом предвесеннем снегу.
*** Нечего тебе тревожиться, Надо бы давно простить. Но чудак грустит и божится, Что не может не грустить.
Нам бы, да в сияньи шелковом, Осень-весен поджидая, На Успенском или Волковом, Под песочком Голодая, На ступенях Исаакия Или в прорубь на Неве… …Беспокойство. Ну, и всякие Вожделенья в голове.
*** Теперь тебя не уничтожат, Как тот безумный вождь мечтал. Судьба поможет, Бог поможет, Но - русский человек устал…
Устал страдать, устал гордиться, Валя куда-то напролом. Пора забвеньем насладиться, А может быть - пора на слом…
…И ничему не возродиться Ни под серпом, ни под орлом!
*** Ветер с Невы. Леденеющий март. Площадь. Дворец. Часовые. Штандарт.
…Как я завидовал вам, обыватели, Обыкновенные люди простые: Богоискатели, бомбометатели, В этом дворце, в Чухломе ль, в каземате ли Снились вам, в сущности, сны золотые… В черной шинели, с погонами синими, Шел я, не видя ни улиц, ни лиц. Видя, как звезды встают над пустынями Ваших волнений и ваших столиц.
*** Бредет старик на рыбный рынок Купить полфунта судака. Блестят мимозы от дождинок, Блестит зеркальная река.
Провинциальные жилища. Туземный говор. Лай собак. Все на земле - питье и пища, Кровать и крыша. И табак.
Даль. Облака. Вот это - ангел, Другое - словно водолаз, А третье - совершенный Врангель, Моноклем округливший глаз.
Но Врангель - это в Петрограде, Стихи, шампанское, снега… О, пожалейте, Бога ради: Склероз в крови, болит нога.
Никто его не пожалеет, И не за что его жалеть. Старик скрипучий околеет, Как всем придется околеть.
Но все-таки… А остальное, Что мне дано еще, пока - Сады цветущею весною, Мистраль, полфунта судака?
*** Мне больше не страшно. Мне томно. Я медленно в пропасть лечу И вашей России не помню И помнить ее не хочу.
И не отзываются дрожью Банальной и сладкой тоски Поля с колосящейся рожью, Березки, дымки, огоньки…
*** Я жил как будто бы в тумане, Я жил как будто бы во сне, В мечтах, в трансцендельтальном плане, И вот пришлось проснуться мне.
Проснуться, чтоб увидеть ужас, Чудовищность моей судьбы. ... О русском снеге, русской стуже... Ах, если б, если б... да кабы...
*** За столько лет такого маянья По городам чужой земли Есть от чего придти в отчаянье, И мы в отчаянье пришли.
- В отчаянье, в приют последний, Как будто мы пришли зимой С вечерни к церковке соседней, По снегу русскому домой.
*** Слава, императорские троны, Все они, грустящие тайком - ЗадаётесЬ вы на макароны , Говоря вульгарным языком.
Что мечтать - то? Отшумели годы, Сны исчезли, сгнили мертвецы. Но, пожалуй, рыцари свободы, Те еще отчаянней глупцы:
Снится им - из пустоты вселенской, Заново (и сладко на душе) Выгарцует эдакий Керенский На кобыле из папье - маше.
Чтобы снова головы бараньи Ожидали бы наверняка В Новом Учредительном Собраньи Плети нового Железняка.
*** По улицам рассеянно мы бродим, На женщин смотрим и в кафе сидим, Но настоящих слов мы не находим... А лишь с закрытым ртом вопим:
И что же делать? в Петербург вернуться? Влюбиться? Или ОперА взорвать? Иль просто лечь в холодную кровать, Закрыть глаза и больше не проснуться...
*** ... И вот лежит на пышном пьедестале, Меж красных звезд, в сияющем гробу, "Великий из великих" - Ака Сталин, ВСЕХ ЦЕЗАРЕЙ превозойдя судьбу.
А перед ним в почетном карауле Стоят народа "меньшие отцы", Те, что страну в бараний рог согнули, - Еще вожди, но тоже мертвецы.
Какие отвратительные рожи, Кривые рты, нескладные тела: Вот Молотов, Вот Берия, похожий На вурдалака, ждущего кола...
В безмолвии у сталинского праха Они дрожат. Они дрожат от страха, Угрюмо пряча некрещенный лоб, - И перед ними высится, как плаха, ПРОКЛЯТОГО вождя проклятый гроб.
*** Балтийское море дымилось И словно рвалось на закат, Балтийское солнце садилось За синий и дальний Кронштадт.
И так широко освещало Тревожное море в дыму, Как будто еще обещало Какое-то счастье ему.
*** Черная кровь из открытых жил - И ангел, как птица, крылья сложил… Это было на слабом, весеннем льду В девятьсот двадцатом году. Дай мне руку, иначе я упаду - Так скользко на этом льду. Над широкой Невой догорал закат. Цепенели дворцы, чернели мосты - Это было тысячу лет назад, Так давно, что забыла ты.
*** В тринадцатом году, еще не понимая, Что будет с нами, что нас ждет, - Шампанского бокалы подымая, Мы весело встречали - Новый Год.
Как мы состарились! Проходят годы, Проходят годы - их не замечаем мы… Но этот воздух смерти и свободы, И розы, и вино, и счастье той зимы Никто не позабыл, о, я уверен…
Должно быть, сквозь свинцовый мрак, На мир, что навсегда потерян, Глаза умерших смотрят так.
*** Россия, Россия "рабоче-крестьянская" - И как не отчаяться! - Едва началось твое счастье цыганское И вот уж кончается.
Деревни голодные, степи бесплодные… И лед твой не тронется - Едва поднялось твое солнце холодное И вот уже клонится.
*** В ветвях олеандровых трель соловья. Калитка захлопнулась с жалобным стуком. Луна закатилась за тучи. А я Кончаю земное хожденье по мукам,
Хожденье по мукам, что видел во сне - С изгнаньем, любовью к тебе и грехами. Но я не забыл, что обещано мне Восреснуть. Вернуться в Россию стихами. |
|
Белизна—угроза черноте… (М. Цветаева) |
