|
Поэзия Белого Движения |
|
Георгий Иванов
*** И сорок лет спустя мы спорим, Кто виноват и почему. Так в страшный час над Черным морем Россия рухнула во тьму.
Гостинодворцы, царедворцы Во всю старались рысь и прыть; Безмолствовали чудотворцы, Не в силах чуда совершить.
И начался героев-нищих Голгофский путь и торжество, Непримиримость все простивших, Не позабывших ничего.
* * * Все чаще эти объявленья: Однополчане и семья Вновь выражают сожаленья... "Сегодня ты, а завтра я!" Мы вымираем по порядку - Кто поутру, кто вечерком И на кладбищенскую грядку Ложимся, ровненько, рядком. Невероятно до смешного: Был целый мир - и нет его. Вдруг - ни похода ледяного, Ни капитана Иванова, Ну, абсолютно ничего!
* * * Зима идет своим порядком - Опять снежок. Еще должок. И гадко в этом мире гадком Жевать вчерашний пирожок. И в этом мире слишком узком, Где все потеря и урон Считать себя, с чего-то, русским, Читать стихи, считать ворон. Разнежась, радоваться маю, Когда растаяла зима... О, Господи, не понимаю, Как все мы, не сойдя с ума, Встаем-ложимся, щеки бреем, Гуляем или пьем-едим, О прошлом-будущем жалеем, А душу все не продадим. Вот эту вянущую душку - За гривенник, копейку, грош. Дороговато? - За полушку. Бери бесплатно! - Не берешь?
* * * Нет в России даже дорогих могил, Может быть и были - только я забыл. Нету Петербурга, Киева, Москвы - Может быть и были, да забыл, увы. Ни границ не знаю, ни морей, ни рек, Знаю - там остался русский человек. Русский он по сердцу, русский по уму, Если я с ним встречусь, я его пойму. Сразу, с полуслова... И тогда начну Различать в тумане и его страну.
* * * Овеянный тускнеющею славой, В кольце святош, кретинов и пройдох, Не изнемог в бою Орел Двуглавый, А жутко, унизительно издох. Один сказал с усмешкою: "дождался!" Другой заплакал: "Господи, прости..." А чучела никто не догадался В изгнанье, как в могилу, унести.
* * * Эмалевый крестик в петлице И серой тужурки сукно... Какие печальные лица И как это было давно. Какие прекрасные лица И как безнадежно бледны - Наследник, императрица, Четыре великих княжны...
*** Несколько поэтов, Достоевский, Несколько царей, орел двуглавый И державная дорога — Невский. Что мне делать с этой бывшей славой? Бывшей, павшей, изменившей, сгнившей? Широка на Соловки дорога, Но царю и Богу изменивший Не достоин ни царя, ни Бога.
*** Из белого олонецкого камня Рукою кустаря трудолюбивой Высокого и ясного искусства Нам явлены простые образцы.
И я гляжу на них в тревоге смутной, Как, может быть, грядущий математик, В ребячестве еще не зная чисел, В учебник геометрии глядит.
Я разлюбил созданья живописцев, И музыка мне стала тяжким шумом, И сон мои одолевает веки, Когда я слушаю стихи друзей.
Но с каждым днем сильней душа томится Об острове зеленом Валааме, О церкви из олонецкого камня, О ветре, соснах и волне морской.
***
Однажды под Пасху мальчик Родился на свете, Розовый и невинный, Как все остальные дети.
Родители его были Не бедны и не богаты, Он учился, молился Богу, Играл в снежки и солдаты.
Когда же подрос молодчик, Пригожий, румяный, удалый, Стал он карманным вором, Шулером и вышибалой.
Полюбил водку и женщин, Разучился Богу молиться, Жил беззаботно, словно Дерево или птица.
Сапоги Скороход, бриолином Напомаженный, на руку скорый. И в драке во время дележки Его закололи воры.
В Калинкинскую больницу Отправили тело, А душа на серебряных крыльях В рай улетела.
Никто не служил панихиды, Никто не плакал о Ване, Никто не знает, что стал он Ангелом в Божьем стане.
Что ласкова с ним Божья Матерь, Любит его Спаситель, Что, быть может, твой или мой он Ангел-хранитель.
1
О, сердце, о, сердце, Измучилось ты Опять тебя тянет В родные скиты.
Где ясны криницы В столетнем бору, Родимые птицы Поют поутру.
Чернеют овраги, Грустит синева... На дряхлой бумаге Святые слова.
Бедны и напрасны Все песни мои. Так ясны, прекрасны Святых житии.
Мне б синее утро С молитвой встречать, Спокойно и мудро Работу начать.
И после отрады Работы простой Встречать у ограды Закат золотой.
Здесь горько томиться, Забыться невмочь; Там - сладко молиться В янтарную ночь.
Чтоб ветер ветвями В окошко стучал, Святыми словами Душе отвечал:
Чтоб лучик зеленый Дрожал на полу И сладко иконы Мерцали в углу.
2
Снова теплятся лампады Ярче звезд у алтаря. В сердце сладостной отрады Занимается заря.
Много здесь убогих, грешных, Ниц опущенных очей, Много в пламени кромешных Неотмоленных ночей.
Дышим мы на ладан росный, Помним вечно про погост, День скоромный или постный Вечно нам Великий Пост.
Но недаром бьем поклоны, Молим Бога, чернецы: Рай веселый, лог зеленый Уж оставили гонцы.
Уж они коней торопят, Тучам слушаться велят; Все-то горести утопят, Все-то муки исцелят.
3
Я вывожу свои заставки. Желанен сердцу милый труд, Цветы пурпурные, а травки Как самый ясный изумруд.
Какое тихое веселье, Как внятно краски говорят. В окошко выбеленной кельи Глядится тополь, милый брат.
Уж вечер. Солнце над рекою. Пылят дорогою стада. Я знаю - этому покою Не измениться никогда.
Молитвы, книги, размышленья Да кисть в уверенной руке. А горькое мое томленье Как горний облак вдалеке.
И сердце мудро ждет чего-то Во имя, Господи, Твое. Блеснет на ризах позолота, И в монастырские ворота Ударит Вестника копье.
РОЖДЕСТВО В СКИТУ
Ушла уже за ельники, Светлее янтаря, Морозного сочельника Холодная заря. Встречаем мы, отшельники, Рождение Царя.
Белы снега привольные Над мерзлою травой, И руки богомольные Со свечкой восковой. С небесным звоном - дольние Сливают голос свой.
О всех, кто в море плавает, Сражается в бою, О всех, кто лег со славою За родину свою, Смиренно-величавую Молитву пропою.
Пусть враг во тьме находится И меч иступит свой, А наше войско - водится Господнею рукой. Погибших, Богородица, Спаси и упокой.
Победная и грозная, Да будет рать свята... Поем - а небо звездное Сияет - даль чиста. Спокойна ночь морозная Христова красота!
ВИДЕНИЯ В ЛЕТНЕМ САДУ
Хотя и был ты назван “Летний”, Но, облетевший и немой, – Вдвойне ты осенью заметней, Вдвойне пленяешь разум мой.
Когда кормой разбитой лодки Ныряет в облаке луна, – Люблю узор твоей решётки, Гранита блеск и чугуна.
Вдали продребезжат трамваи, Автомобили пролетят, И, постепенно оживая, Былое посещает сад.
Своей дубинкой суковатой Стуча, проходит Пётр, и вслед В туманной мгле зеленоватой С придворными – Елисавет…
Скользят монархи цепью чинной, Знамёна веют и орлы, И рокот музыки старинной Распространяется средь мглы.
Оружья отблески… Во взорах Огни… Гвардейцев кивера… И, словно отдалённый шорох, По саду носится “ура”!
Так торжествуют славных тени Величье нынешних побед. Но на решётки, на ступени Ложится серый полусвет…
Полоска утра золотая Растёт и гасит фонари, И призраки монархов, тая, Бледнеют в мареве зари.
Загадочен стоит и пышен Огромный опустелый сад, И не понять – то шорох слышен Знамён иль ветки шелестят.
* * * Опять на площади Дворцовой Блестит колонна серебром. На гулкой мостовой торцовой Морозный иней лёг ковром.
Несутся сани за санями, От лошадей клубится пар, Под торопливыми шагами Звенит намёрзший тротуар.
Беспечный смех… Живые лица… Костров весёлые огни, – Прекрасна Невская столица В такие солнечные дни.
Идёшь и полной грудью дышишь, Спускаешься к Неве на лёд И ветра над собою слышишь Широкий солнечный полёт.
И сердце радостью трепещет, И жизнь по-новому светла, А в белом небе ясно блещет Адмиралтейская игла.
* * * Как осуждённые, потерянные души Припоминают мир среди холодной тьмы, Блаженней с каждым днём и с каждым часом глуше Наш чудный Петербург припоминаем мы.
Быть может, города другие и прекрасны… Но что они для нас! Нам не забыть, увы, Как были счастливы, как были мы несчастны В туманном городе на берегу Невы.
x x x В тринадцатом году, еще не понимая, Что будет с нами, что нас ждет, — Шампанского бокалы подымая, Мы весело встречали — Новый Год.
Как мы состарились! Проходят годы, Проходят годы — их не замечаем мы... Но этот воздух смерти и свободы, И розы, и вино, и счастье той зимы
Никто не позабыл, о, я уверен... Должно быть, сквозь свинцовый мрак, На мир, что навсегда потерян, Глаза умерших смотрят так. |
|
Белизна—угроза черноте… (М. Цветаева) |
