|
Поэзия Белого Движения |
|
Сергей Горбачёв
Письмо штабс-капитана N
Под звуки колокольного набата, Разбойный свист, истошный бабий вой Старуха Смерть, костлява и горбата, Снимает урожай гражданских войн.
Пылают сельсоветы и усадьбы. Мы – что ни день – меняем адреса. Ты ждешь письма, а мне и написать бы, Да не на чем и нечем написать.
Покуда жив. Не ранен. Не контужен – Минул и штык, и сабельный удар – И, веришь-нет ли, даже не простужен В пути из ниоткуда в никуда.
Пишу стихи и тут же забываю. Что делать – голова как решето. На Господа уже не уповаю, Ведь мы ему – фактически – никто.
Но крестик, тот, что ты мне подарила, Храню, и он пока меня хранит… (- Какая сволочь дверь не затворила? Не май! Найду – порежу на ремни!).
Прости, отвлекся. Ходят тут… На троне Царя не стало – нет и в голове. Таким хоть без короны, хоть в короне Не будешь мил. Тут каждый соловей –
Разбойник, хоть и выглядит по форме. Всяк метит в рай на чьем-нибудь горбу. Иной такими баснями накормит – Крылов перевернулся бы в гробу.
А, может, пусть их? Может, так и надо? Война дворцам и хижинам разор? Но как же мы? Ведь мы не за награды. Не за погон бесхитростный узор.
Какие, к Богоматери, поместья? Какой, к чертям собачьим, капитал? Я все свое ношу с собою вместе. Обычный офицер. Штабс-капитан.
Вся жизнь – сплошная русская рулетка, И что ни день – полнее барабан. Стучит в окно березовая ветка. Потерян счет бесчисленным гробам.
Сегодня жив, а завтра – Бог рассудит. Предсказывать – гадалка не рискнет – Когда, листая мельком Книгу Судеб, Мою судьбу крестом перечеркнет.
За сим прощай. Увидимся не скоро. Привет родным. С ответом не спеши – Сегодня мы оставим этот город – К Слащеву, в Крым – туда и напиши.
Белая Гвардия
1) Вахмистры, ротмистры, подъесаулы, Верные долгу, России, Христу, Некому ваши сменить караулы – Вы часовые на вечном посту.
2) Вечные стражи небесного храма, Головы в битвах сложили не зря - Став на пути у грядущего Хама, Встали за Веру, за Русь, за Царя.
3) Вахмистры, ротмистры, подъесаулы – Проводы в вечность, оскал палача. Некому ваши сменить караулы – Время не лечит, не гаснет свеча.
Пр.) Взвившись кострами, пылают станицами Жаркие сполохи красных знамен. Белая Гвардия, белые рыцари Белыми птицами смутных времен. В белом безмолвии слышите выстрелы? Снова в атаку идет эскадрон. Белой акации гроздья душистые Белыми крыльями белых ворон.
Вахмистр – унтер-офицерский чин в кавалерии; Ротмистр – высший обер-офицерский чин в кавалерии; Подъесаул – обер-офицерский чин в казачьих войсках; «Белой акации гроздья душистые» - романс, ставший неофициальным гимном Белой Гвардии.
Казачья
Ветрами засевали поля - Крестами прорастут по весне. Дозорные костры запалят И лягут в окровавленный снег.
И алая не гасла заря, И ангел верещал за плечом. Нам жизни положить за царя Не жалко – нарожают еще.
И нечего пенять зеркалам И волком завывать на луну – Судьбу не разделить пополам И выбрать можно только одну.
Весенние промчались дожди И затоптали наши следы. Ты смерти говорил: «Обожди!» - А дома зацветали сады.
И старый прослезится казак, Качнув своей седой головой: - Не каждому вернуться назад, Но кто-то ж ведь остался живой.
Даст Бог, так разойдемся к утру, А ночью все равно не уснуть. Не от того ль и пьем по ведру, Чтоб каждого успеть помянуть.
Смерть адмирала. (памяти А.В. Колчака)
7 февраля 1920 года адмирал Колчак был расстрелян большевиками. По одной из версий он сам командовал своим расстрелом…
Минуты равны часам. Затворов прощальный всхлип. Старшой, покури, я сам Скомандую вашим: «Пли!»
Что прячешь свои глаза, Предательница Сибирь? Что хочешь ты мне сказать? За что меня хочешь убить?
От зла не ища добра, Я кровью платил за кровь. И смерти боялся враг. И смерть мне была сестрой.
Я видел порой во сне Себя среди мертвых тел, Окрашенный кровью снег, Арест, приговор, расстрел.
В огне восковых свечей И в пороховом дыму Я видел своих палачей, Свой крест и свою тюрьму.
А голос шептал: «Беги!», А голос давал мне шанс – Но я обещал другим, И Бог все решил за нас.
И чья-то рука, дрожа, Сжимала еще цевье. И в небо рвалась душа. И каркало воронье…
*** Мне говорят: «Оставьте благородство, Не время для изысканных манер Когда в чести моральное уродство», Но, видит бог, я русский офицер.
И пусть от нас отрекся император. Поручик, мне ли этого не знать. Пусть льется кровь, и брат идет на брата, Но нашей чести нам не запятнать.
Наш час настал. Корнет, готовьтесь к бою. Пускай надежд погашена свеча. С Россией мы повенчаны судьбою, И только смерть нас может развенчать.
Эмигрантское танго.
Что ж, корнет, тускнеют аксельбанты, Стерлась позолота с эполет. Мы теперь всего лишь эмигранты На закате юных наших лет.
Мы не парижане, мы другие. Наши сны и мысли о другом. Нам осталась только ностальгия В стиле «Эмигрантского танго».
И в который раз в хмельном угаре, Прядь волос откинувши со лба, Мы, еще на день себя состарив, Крутим револьвера барабан.
В вихре лет, потраченных впустую, Мы не ждем подарков от судьбы. Жмем курок… и снова вхолостую Под восторг собравшейся толпы.
*** До крови закусив удила Пляшут кони с заснеженной кручи, И летит эскадрон как стрела, А над нами сгущаются тучи.
Мы кровавые гроздья рябин Обрывали с прострелянных веток. Кровь на пальцах, и солнца рубин Кровоточил полоской рассвета.
Вот уж год, не слезая с седла Не зовем, не жалеем, не плачем. И летят, как с церквей купола, Буйны головы наши казачьи.
Мы швыряли на чашу весов Не Париж и не звуки канкана Подставляя горячий висок Под холодное дуло нагана.
В чистом поле нам ветер споет Отходную, свечу задувая, А вокруг закружит воронье – Беспокойная черная стая.
*** Пятна крови на грязном снегу И обрывки каких-то листовок. Грянет залп трехлинейных винтовок, Я на снег упаду на бегу.
И поди разберись, что к чему: То ли ад, то ли рай, то ли между, Как, минуя суму и тюрьму, Пал за веру, любовь и надежду.
И слова запеклись на губах Вместе с кровью и хрипом предсмертным. Белизною нательных рубах Расцветет наше поле с рассветом.
Ни молитв, ни креста, ни венков Над могилой, где нас похоронят. Только иней на гранях штыков Запоздалые слезы проронит.
*** Прощайте, сударыня, вряд ли увидимся снова. За нами дороги, покрытые пылью веков, Где кони кому-то на счастье теряли подковы, Но все-таки чаще теряли своих седоков.
Помашете вслед и тихонечко перекрестите Того, кто уже никогда не вернется назад. Простите, сударыня, честное слово, простите За долгую память и слезы на ваших глазах.
Мы рубим наотмашь последние тонкие нити, Чужому попутному ветру подставив лицо. Поймите, прошу вас, сударыня, просто поймите И с правой на левую руку наденьте кольцо.
Психическая атака (памяти офицеров-марковцев)
Жизнь – Отечеству, Богу – душу, Вместе с мясом содрав с кости. Черный ворон над нами кружит, Земля в горсти.
Звонари разбудили колокол – Не по нам ли теперь звонит? Гаснут свечи перед иконой, Что нас хранит.
Встанем в рост, отбивая четко Шаг с начала и до конца. На руке на монашеских четках След свинца.
Мы убитых перешагнули – Вы простите меня, друзья. Просвистят соловьями пули – Одна моя…
Нет и не будет. Русская Голгофа.
1)В стране, где шальная пуля всегда попадает в цель, Без промаха бьют охотники на голос, на взгляд и жест – Что чувствовал ты, разгуливая в терновом своем венце И глядя на то, как плотники сколачивают твой крест.
2)Растоптано все, что свято, и снова – гореть мостам. Вчера – зеленели рощи, сегодня – гнилые пни. Народ к своему Пилату ведет своего Христа – В толпе веселей и проще и громче кричать: «Распни!».
3)Чужими идем дорогами от плача до палача, Не зная ни сна, ни отдыха, ни счета своим шагам. Чуть живы и ждем не Бога ли как лечащего врача? И все, что нам было дорого, прощаем своим врагам.
Пр.)Нет и не будет ни крыльев, ни белых одежд – Доски да пара гвоздей на потеху толпе. Вот она – плоть моя – рви ее, режь. Вот она – кровь моя – бери, пей. |
|
Белизна—угроза черноте… (М. Цветаева) |