|
Поэзия Белого Движения |
|
Марианна Колосова
НЕ ПОКОРЮСЬ!
В глухую ночь, как летописец некий, Записываю горе наших лет; А днем ищу я в русском человеке Неизгладимый, негасимый свет.
Трагическая доля Ярославны – Мой горький плач о гибнущих в бою... Но тем, кто пал бесцельно и бесславно, Ни слез моих, ни песен не даю.
Живу. Люблю. И верую по-детски, Как должен верить русский человек... Но жив во мне строптивый дух стрелецкий, – Его ничем не вытравить вовек.
А Русь молчит. Не плачет... и не дышит... К земле лицом разбитым никнет Русь... Я думаю: куда бы встать повыше И крикнуть «им»: – А я не покорюсь!
Не примирюсь я с долей Ярославны! И пусть пока молчит моя страна, – Но с участью печальной и бесславной Не примирится и она!
БЕССМЕРТИЕ
Погибшему брату
От жизни, от ее угроз Ты, говорят, ушел на небо. Тебе ничьих не надо слез. Не надо ни любви, ни хлеба…
Так неожиданно для нас Собрался в дальнюю дорогу. Но о тебе скажу сейчас: Отмучился… и слава Богу!
Ты, настоящий и большой, Был слишком ярким между нами, С такой суровою душой, С такими грозными глазами.
Когда рванет железо с крыш Летящих пуль горячий ветер, Я удивлюсь, что ты молчишь, Что нет тебя на этом свете.
Сказал ты, помню, в дни войны (В тебе проснулся пыл военный): «Как хорошо, что две страны Поговорили откровенно!»
Судьбы непобедима власть! Одну тропу избрав меж тропок, Ушел ты, чтоб навек упасть Среди крутых маньчжурских сопок.
И рядом спят твои друзья. С земным покончены расчеты. И песенка звучит моя По-деревенски, как причеты.
Места, где ты лежишь, пусты, И сопки голые унылы; А ветер гнет к земле кусты И воет около могилы.
Там прах лежит, не ты, не ты! Душой бессмертною ты с нами. Несем мы в жизнь твои мечты Живыми сильными руками! 1933 г.
БЕССМЕРТНИК
У далекой реки, Где живут и колдуют шаманы, Берега высоки И прозрачны ночные туманы. Высоки берега, Над водою — обрывы крутые. И темнеет тайга Со времен Ермака и Батыя.
Со времен Ермака… Молчаливы степные курганы, Молчалива река, Где звенят бубенцами шаманы. И другие живут, Но другие попали случайно, И они не поймут Величавую древнюю тайну. Тайну старой тайги, Где ночные опасны засады, Не отыщут враги Драгоценные русские клады.
Первый клад Иртыша, Что лежит, в волны темные канув: Боевая душа Ермака, победителя ханов! Охраняет тайга Клад второй: молодую Россию! И пугает врага Мрачным шумом лесная стихия…
Реки, степи, леса… Сколько воздуха, солнца и шири! И звенят голоса Старой песней о Русской Сибири! И казак удалой Из безвестной сибирской станицы Рисковал головой, Охраняя родные границы.
«Жили мы на Оби… — Так рассказывал дедушка внуку. — Ты свой край полюби За красу, за отвагу, за муку!» Там бессмертник цветет, Там шаманы звенят бубенцами… Все чужое умрет, Все родное — останется с нами. 1933 г.
БОР МОЙ
Плачу над грушей дюшес, Сгорбилась в горе великом: Где ты, родимый мой лес, Папоротник, земляника!
Право, смешной разговор: Я разлюбила бананы. Бор мой, сосновый мой бор, Запах медовый и пряный!
Может быть, в этом году (Дай помечтаю немножко!) Утром на зорьке пойду В рощу с плетеным лукошком.
Как это мог ты забыть? Тише… в лесу — это в храме! Буду сбирать я грибы И воевать с комарами.
Лес мой, родимый мой лес! В горести сгорбила спину… Видно, попутал нас бес И уволок на чужбину.
Грусть мою, русскую грусть Выпущу птичкой из рук я. Допьяна нынче напьюсь Новой печалью — разлукой.
Склоны отвесные гор… Нет, уж не песней, а криком: — Бор мой, сосновый мой бор, Папоротник, земляника!.. 1929 г.
БУДЕТ!
Провели черту и сказали: граница! А по обе стороны — живые люди. И близким в разлуке тоскливо снится, Что встречи не будет…
Провели черту. И стоят солдаты. Пули в винтовке, в «нагане», в «смите»… Отсюда кричу: «Отдайте брата!» А с той стороны: «К сестре пустите!»
Стоят, как серые камни, молча. Поджидают пули сестру и брата. И над стражей чья-то жестокость волчья… И стража не виновата.
Смертные шаги — перейти границу… Но по обе стороны смелые люди! Надо желать и уметь добиться… И встреча будет! Октябрь 1928 г.
БУСЫ
Нанизываю бусы прошлых дней На черную нитку памяти…
Вспоминать как будто бы и не о чем, Только, видно, час такой настал… Молодость моя была не девичья, По-мужски сурова и проста.
Прошлого кусты чуть-чуть раздвину я, Вспомню все без жалоб и без слез. Правда, были ночи соловьиные — Соловья-то слушать не пришлось.
Не пошутишь шалыми изменами, В дни, когда кругом тоска и кровь… Эх, ты, жизнь не девичья, военная! Фронтовая горькая любовь!
Над страной зарделось знамя алое. Злоба факел яростный зажгла. И в глазах любимых увидала я Гордость полоненного орла.
Коротка расправа с офицерами: Пуля из ружейного ствола. Труп его, прикрыв шинелью серою, Мертвеца вождем я назвала…
С той поры и вспоминать-то не о чем… Месть зажгла мне очи и уста! Стала жизнь не женская, не девичья — По-мужски сурова и проста.
Рассыпьтесь бусы прошлых дней С разорванной нитки памяти… 1930-е гг.
В МИРЕ МЕМУАРОВ
Мы с тобой врагами не добиты, Но в тупик глухой заведены, Два обломка королевской свиты, Короля трагической страны.
Подвиг — это миг самозабвенья, Огненный полет в ночную высь. Клятву долголетнего терпенья Мы с тобою выполнить взялись.
Жизнь диктует новые законы, Вожаки кричат: «Не отставай!» Но перед отцовскою иконой Огонек зажечь не забывай.
Никому нас не переупрямить, Жизнь борьбой неравною полна. В эти дни сожжем о прошлом память, Чтоб не помешала нам она!
Чтоб душа слезой не растекалась, В мусорную яму сволоку Нашу эмигрантскую усталость, Нашу эмигрантскую тоску. 1931 г.
В ПУСТЫНЕ
Россия? Ты еще жива? В цвету черемуховом ты ли?.. Зимой, наверно, на дрова Мою черемуху срубили…
Мужчины будут по-мужски Решать мудреную задачу. А я в цепях немой тоски Молюсь и жалуюсь, и плачу.
Россия? Ты еще жива? Ты новой ждешь войны и крови? На помощь звать? Но где слова? И есть ли нынче сила в слове?..
Неправда! Ты не умерла, Хоть и подрублена под корень, С душой Двуглавого Орла, Который грозам непокорен!
Ты — вся в огне и вся в цвету, И ты ни в чем не виновата. Лелеешь новую мечту — И громового ждешь раската.
Детьми замученная мать! И мы обречены судьбою Тебя любить и понимать, И плакать горько над тобою.
Какое счастье русским быть! Какая тяжесть быть им ныне… В России горько стало жить, А без России мы… в пустыне. 4 июля 1932 г. |
|
Белизна—угроза черноте… (М. Цветаева) |
