|
Владимир Диксон
+ + +
Это вечное слово – "Россия" – Словно ангельский свет для меня, Словно совести зовы простые, Словно вихри снегов и огня.
Не напрасен мой путь, не случаен; Там – Россия, там – пламя и лед; Но до мудрых, безумных окраин Серединная жизнь не дойдет.
Надо сердце иметь не такое, Надо душу иную иметь, Надо жить неземною тоскою, Надо песни нездешние петь.
Глаз не видит и уши не слышат, Запечатаны болью уста; Там – Россия страдает и ищет, Ищет Божьего Сына – Христа.
Июнь 1928, Орлеан.
+ + +
На сей земле, от века и до века, Во всех от Бога данных временах Одна бывает мать у человека, Одно бывает солнце в небесах.
И сердце верное не может измениться, И сердце верное не может изменять: Пускай раба не милует царица, Пускай о сыне не горюет мать,
Пускай меня Россия позабудет Россия – родина, Россия – мать моя: Нет у меня и никогда не будет Иной любви, иного бытия.
Июнь 1926, Орлеан.
+ + +
Так было в сказочной России: Пушистый снег, холодный час, О вечера мои родные, Сегодня вспоминаю вас.
Несутся маленькие санки, Березы белые бегут... На молчаливом полустанке Ищу от сумрака приют.
Под песню тонкую печурки Для чая греется вода. Я с памятью играю в жмурки: Ловлю минувшие года.
Но на чужом, на незнакомом, На непонятном языке Поет о чем-то перед домом Ребенок с куклою в руке:
И сразу боль в душе проснулась, Погас опять мгновенный свет: Глаза и сердце обманулись России нет, России нет.
28 марта 1926, Hamar.
+ + +
Здесь намечено и размерено, Все по правилу, по струне: Только сердце мое потеряно В этой вылощенной стране.
У нас не такие сажени, Совсем другая верста, Наши лошади не запряжены, И конюшня давно пуста.
У нас – колеи глубокие, Тяжело бежать колесу; Васильки голубоокие Пьют холодную росу.
У нас дорога проселочная И таинственна и длинна: Хорошо вспоминать про солнечные, Про веселые времена.
У нас не такие дороги. Совсем иные пути: Вся наша надежда – в Боге, Больше некуда нам идти.
Май 1928, Берн.
+ + +
Сказал мне ангел: "Час твой пробил; Перекрестись, и в путь ступай: Христос умерший спит во гробе, Твой свет угас, погиб твой край".
И встал я с утренней постели И в непонятный путь пошел. Заря вставала, птицы пели, За плугом шел тяжелый вол.
А ветер, спутник мой дорожный, Вдоль по оврагу шел со мной: Он говорил о невозможном, О жизни верной и простой.
Но был я духом опечален, Тоска томила мысль мою, Затем, что камнем гроб завален, Где спит Христос в моем краю.
И с мыслью темной, невеселой Дошел я до вечерних звезд, И в небесах пустыни голой Увидел чудотворный крест.
Покинув тихо мiр суровый, Свернув с вечернего пути Мне ль суждено с весною новой В опустошенный храм войти
И, наклонившись в полутени, Приняв причастие чудес, Услышать ангельское пение: "Вернись в твой край: Христос Воскрес".
14 марта 1926, Копенгаген. |
|
Белизна—угроза черноте… (М. Цветаева) |
