|
Поэзия Белого Движения |
|
Иван Бунин
***
Хозяин умер, дом забит, Цветет на стеклах купорос, Сарай крапивою зарос, Варок, давно пустой, раскрыт, И по хлевам чадит навоз... Жара, страда... Куда летит Через усадьбу шалый пес? <...> Летит стрелою через двор, И через сад, и дальше, в степь, Кровав и мутен ярый взор, Оскален клык, на шее цепь... Помилуй Бог, спаси, Христос, Сорвался пес, взбесился пес! Вот рожь горит, зерно течет, Да кто же будет жать, вязать? Вот дым валит, набат гудет, Да кто ж решится заливать? Вот встанет бесноватых рать И, как Мамай, всю Русь пройдет... Но пусто в мире - кто спасет? Но Бога нет - кому карать?
ИЗГНАНИЕ
Темнеют, свищут сумерки в пустыне. Поля и океан...
Кто утолит в пустыне, на чужбине Боль крестных ран?
Гляжу вперед, на черное Распятье Среди дорог -
И простирает скорбные объятья Почивший Бог.
Бретань. 1920
ВХОД В ИЕРУСАЛИМ
"Осанна! Осанна! Гряди Во имя Господне!" И с яростным хрипом в груди, С огнем преисподней В сверкающих гнойных глазах, Вздувая все жилы на шее, Вопя все грознее, Калека кидается в прах На колени, Пробившись сквозь шумный народ, Ощеривши рот, Щербатый и в пене, И руки раскинув с мольбой - О мщеньи, о мщеньи, О пире кровавом для всех обойденных судьбой - И Ты, Всеблагой, Свете тихий вечерний, Ты грядешь посреди обманувшейся черни, Преклоняя свой горестный взор, Ты вступаешь на кротком осляти В роковые врата - на позор, На пропятье!
29.VII.22
***
Шепнуть заклятие при блеске Звезды падучей я успел, Да что изменит наш удел? Все те же топи, перелески, Все та же полночь, дичь и глушь... А если б даже Божья сила И помогла, осуществила Надежды наших темных душ, То что с того? Уж нет возврата К тому, чем жили мы когда-то, Потерь не счесть, не позабыть, Пощечин от солдат Пилата Ничем не смыть - и не простить, Как не простить ни мук, ни крови, Ни содроганий на кресте Всех убиенных во Христе, Как не принять грядущей нови В ее отвратной наготе.
28.VIII.22
ПЕТУХ НА ЦЕРКОВНОМ КРЕСТЕ
Плывет, плывет, бежит, бежит... Как высоко его стремит, Как ровно, бережно, легко И как безбрежно далеко!
Он круто выгнут, горд и прост, Кормою поднят длинный хвост... Назад бежит весь небосвод, А он вперед - и все поет.
Поет о том, что мы живем, Что мы умрем, что день за днем Идут года, текут века - Вот как река, как облака.
Поет о том, что все обман, Что лишь на миг судьбою дан И отчий дом, и милый друг, И круг детей, и внуков круг,
Поет о том, что держит бег В чудесный край его ковчег, Что вечен только мертвых сон, Да Божий храм, да крест, да он!
12.IХ.22
ДЕНЬ ПАМЯТИ ПЕТРА
"Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия..."
О, если б узы гробовые Хоть на единый миг земной Поэт и Царь расторгли ныне! Где Град Петра? И чьей рукой Его краса, его твердыни И алтари разорены?
Хлябь, хаос - царство Сатаны, Губящего слепой стихией. И вот дохнул он над Россией, Восстал на Божий строй и лад - И скрыл пучиной окаянной Великий и священный Град, Петром и Пушкиным созданный.
И все ж придет, придет пора И воскресенья и деянья, Прозрения и покаянья. Россия! Помни же Петра. Петр значит Камень. Сын Господний На Камени созиждет храм И скажет: "Лишь Петру я дам Владычество над преисподней".
28.I.25
СВЕТ
Ни пустоты, ни тьмы нам не дано: Есть всюду свет, предвечный и безликий...
Вот полночь. Мрак. Молчанье базилики, Ты приглядись: там не совсем темно, В бездонном, черном своде над тобою, Там на стене есть узкое окно, Далекое, чуть видное, слепое, Мерцающее тайною во храм Из ночи в ночь одиннадцать столетий... А вкруг тебя? Ты чувствуешь ли эти Кресты по скользким каменным полам, Гробы святых, почиющих под спудом, И страшное молчание тех мест, Исполненных неизреченным чудом, Где черный запрестольный крест Воздвиг свои тяжелые объятья, Где таинство сыновнего распятья Сам Бог-отец незримо сторожит?
Есть некий свет, что тьма не сокрушит.
1927
* * * Щеглы, их звон, стеклянный, неживой, И клён над облетевшею листвой, На пустоте лазоревой и чистой, Уже весь голый, лёгкий и ветвистый... О, мука мук! Что надо мне, ему, Щеглам, листве? И разве я пойму, Зачем я должен радость этой муки, Вот этот небосклон, и этот звон, И тёмный смысл, которым полон он, Вместить в созвучия и звуки? Я должен взять - и, разгадав, отдать Мне кто-то должен сострадать, Что пригревает солнце низким светом Меня в саду, просторном и раздетом, Что озаряет жёлтая листва Ветвистый клён, что я едва-едва, Бродя в восторге по саду пустому, Мою тоску даю понять другому... - Беру большой зубчатый лист с тугим Пурпурным стеблем, - пусть в моей тетради Останется хоть память вместе с ним Об этом светлом ветрограде С травой, хрустящей белым серебром, О пустоте, сияющей над клёном Безжизненно-лазоревым шатром, И о щеглах с хрустально-мёртвым звоном!
* * * У птицы есть гнездо, у зверя есть нора. Как горько было сердцу молодому, Когда я уходил с отцовского двора, Сказать прости родному дому!
У зверя есть нора, у птицы есть гнездо, Как бьётся сердце, горестно и громко, Когда вхожу, крестясь, в чужой, наёмный дом С своей уж ветхою котомкой!
День памяти Петра
«Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия…»
О, если б узы гробовые Хоть на единый миг земной Поэт и Царь расторгли ныне! Где Град Петра, И чьей рукой Его краса, его твердыни И алтари разорены?
Хлябь, хаос – царство Сатаны, Губящего слепой стихией. И вот дохнул он над Россией, Восстал на Божий строй и лад – И скрыл пучиной окаянной Великий и священный Град, Петром и Пушкиным созданный.
И все ж придет, придет пора И воскресенья и деянья, Прозрения и покаянья. Россия! Помни же Петра. Петр значит Камень. Сын Господний на Камени созиждет храм И скажет: «Лишь Петру я дам Владычество над преисподней».
* ** Раскрылось небо голубое Меж облаков в апрельский день. В лесу все серое, сухое, И паутиной пала тень.
Змея, шурша листвой дубовой, Зашевелилася в дупле И в лес пошла, блестя лиловой, Пятнистой кожей по земле.
Сухие листья, запах пряный, Атласный блеск березняка... О миг счастливый, миг обманный, Стократ блаженная тоска!
Родник
В глуши лесной, в глуши зеленой, Всегда тенистой и сырой, В крутом овраге под горой Бьет из камней родник студеный:
Кипит, играет и спешит, Крутясь хрустальными клубами, И под ветвистыми дубами Стеклом расплавленным бежит.
А небеса и лес нагорный Глядят, задумавшись в тиши, Как в светлой влаге голыши Дрожат мозаикой узорной.
Свет незакатный
Там, в полях, на погосте, В роще старых берёз, Не могила, не кости - Царство радостных грёз. Летний ветер мотает Зелень длинных ветвей - И ко мне долетает Свет улыбки твоей. Не плита, не распятье - Предо мной до сих пор Институтское платье И сияющий взор. Разве ты одинока? Разве ты не со мной? В нашем прошлом, далёком, Где и я был иной? В мире круга земного, Настоящего дня, Молодого, былого Нет давно и меня!
* * * И цветы, и шмели, и трава, и колосья, И лазурь, и полуденный зной... Срок настанет - господь сына блудного спросит: "Был ли счастлив ты в жизни земной?"
И забуду я всё - вспомню только вот эти Полевые пути меж колосьев и трав - И от сладостных слёз не успею ответить, К милосердным коленям припав.
* * * У ворот Сиона, над Кедроном, На бугре, ветрами обожженном, Там, где тень бывает от стены, Сел я как-то рядом с прокаженным, Евшим зерна спелой белены.
Он дышал невыразимым смрадом, Он, безумный, отравлялся ядом, А меж тем, с улыбкой на губах, Поводил кругом блаженным взглядом, Бормоча: "Благословен Аллах!"
Боже милосердый, для чего ты Дал нам страсти, думы и заботы, Жажду дела, славы и утех? Радостны калеки, идиоты, Прокаженный радостнее всех. 16 сентября 1917 |
|
Белизна—угроза черноте… (М. Цветаева) |
