Поэзия Белого Движения

Сергей Жилин

 

(Из сборника «Прощёное Воскресение»)

 

Два деда

 

Замирают баркасы на камском песке,

И не действует переправа.

Но от красных уходит мой дед налегке,

Покидая тайком берег правый.

 

И, гранаты нащупывая чеку,

Под ногами не слышит он треска…

Пробирается дед мой тайком к Колчаку –

Далеко-далеко от Ижевска.

 

Опустел за войну казённый завод,

Когда дед мой второй возвратился.

Он был красный герой, не щадил свой живот

И за счастье народное бился.

 

Пусть наган привычно сжимает рука,

Но пора за дела уже браться.

Дед служил комиссаром в ижевском ЧК

И мечтал о свободе и братстве.

 

Ах, два деда моих, вам бы сесть за столом

С пирогами и четвертью браги!...

Две похожих судьбы вдруг под разным углом

Разошлись, превращаясь в зигзаги.

 

Чёрной дробью рассыпаны здесь рыбаки,

Пусть не действует переправа.

Вот, стою я на льду посредине реки –

И какой у неё берег правый?

 

 

Уцелевший

 

Памяти деда моей жены

Александра Александровича

Попова

 

Почти всю жизнь он ждал,

Когда за ним придут,

Припомнят те года,

С конвоем уведут.

Он жил не с кондачка –

Лоялен к власти, но

Служил у Колчака,

Пуская давным-давно.

 

Сосед в глаза глядит,

Сомнение берёт:

Далёко ль до беды! –

Уже который год

Пытается забыть

Хабаровск и Харбин.

И нет страшней судьбы,

Когда в душе один.

 

А город всё же рос –

И дети, и дома.

Ни страха нет, ни слёз,

Ни слуха, ни письма

От тех, кто рядом с ним

Тогда ушёл в поход.

А в памяти Харбин

Уже который год.

 

Все ляжем на погост,

Все отойдём во тьму,

Но есть один вопрос:

Какой погост кому?

Те минули года,

Не унеся беду.

Всю жизнь свою он ждал,

Когда за ним придут.

 

 

Прощание с Харбином. 1945 год

 

Не имущие якоря веры,

Уплываем за океан.

А в Ижевске горнят пионеры,

Отпевая разрушённый храм.

 

Ах, война, - и одна, и вторая,

Скачет всадник по синим холмам.

И другая война – мировая,

Что нас гонит за океан.

 

Поутру из-за Жёлтого моря

Солнце выглянет тучи черней.

Ах, наводчик на красном линкоре,

Не спеши и прицелься верней!

 

Четверть века летят эти пули,

Четверть века разрывы гремят.

Непонятно, кого обманули

И кто в этом во всём виноват.

 

Где-то там, далеко за Китаем,

За Сибирью, за Камой-рекой

Город мой в тишине засыпает –

Дорогой и безмерно чужой.

 

И кино крутят в бывшем соборе,

И нет весточки из лагерей…

Ах, наводчик на красном линкоре,

Не спеши и прицелься верней!

 

 

Памяти Леонида Ещина

 

Бом-бим – это Харбин

В храмах бьёт в колокола.

Русскому сердцу милей нет картин,

Всё остальное – зола.

 

Русской надежды и веры исток –

Здравствуй, харбинский храм!

Время уходит водою в песок,

Только в ушах: бом-бам!

 

Бам-бом – временный дом

В доброй китайской стране.

Бим-бом – спит под крестом

Русский поэт в Харбине.

 

Спят богатеи и бедняки,

Возчики и врачи…

Кто посвятит вам хоть полстроки,

Помолится у свечи?

 

Бим-бам – выбрал ты сам

Только о родине сны,

Бом-бам – из множества стран –

Храмы одной страны.

 

Вот и нагрянула злая пурга,

Божий раб Леонид.

Пусть тебе снятся России снега,

Гвардии русский пиит!

 

 

Старые письма

 

Ничего нам не вспомнить, наверное,

Больше знают вот эти листы.

Он писал ей из города Верного,

А по-новому – Алма-Аты.

 

Вот вам штемпель почтовый – «Скобелев»,

Что не стал ещё Ферганой…

Но всё чаще открытие Нобеля

Стало рваться в стране родной.

 

Ах, как он заспешил на родину –

Офицерик, мальчишка, герой!

Сколько было проехано, пройдено,

А вернулся – и сразу в бой.

 

Окружила воронка времени,

Сгинул где-то в гражданской войне,

На которой не знали сомнения

Ни в Ижевске, ни в Харбине.

 

По России, войною измученной,

Его письма два года шли.

Только девушка самая лучшая

В коммунисте не чает души.

 

Ах любовь, что же ты с нами делаешь,

Словно карты швыряешь на кон!

Вот на ней фата белым-белая,

А в дверях стоит почтальон.

 

Ей – дожить до глубокой старости,

Будут пенсия и партстаж,

Но она и в горе, и в радости

Всё читала: мол, вечно ваш…

 

Ничего мы не знаем более –

Не осудим же никого!

Вот такая выходит история

У Отечества моего.

 

 

Белизна—угроза черноте… (М. Цветаева)